Николай Головкин
– Это – легенда, которую сложили жители воющего Донбасса. Она передается из уст в уста, – услышал я в одном из подмосковных храмов, где собирали гуманитарную помощь для Донбасса. Невольно прислушался к разговору двух женщин. Они складывали в коробки то, что принесли прихожане. Подошел, поздоровался.
– Что же это за легенда такая? – поинтересовался я. – Расскажите, пожалуйста.
И Вера с Надеждой – так звали женщин – поведали мне такую историю.
* * *
Война в Донбассе, увы, не обошла стороной и его святые обители. Свято-Успенский Николо-Васильевский монастырь, что в селе Никольское Волновахского района Донецкой Народной Республики, приютил беженцев из разных городов и сел Донбасса и ближайших регионов Украины. Среди беженцев было много раненых, стариков, детей. В марте 2022 года наши освободили село Никольское и монастырь, где в течение месяца и жители села, и беженцы укрывались от обстрелов. И всего их было здесь, этих страдальцев, наверное, полтысячи. Обстрелы были ежедневно. По несколько часов в день.
Накануне престольного праздника был обстрелян главный храм Никольского монастыря
* * *
Два купола Успенского собора во время обстрелов повреждены. Снаряды дважды прошили верхушку собора насквозь. То, что купола не обрушились и не загорелись, в обители считают чудом. От Васильевского храма остались только стены. Кровли нет. Всё сожжено. Рядом – обгоревшая келья основателя монастыря схиархимандрита Зосимы (Сокура), почившего два десятилетия назад и погребенного в часовне-усыпальнице близ Успенского собора. Возле кельи старца – и это тоже чудо! – уцелел памятник святому праведному Иоанну Кронштадтскому.
* * *
Когда обитель освободили, беженцев эвакуировали. Но не всех, а в первую очередь стариков и больных. Всех-то трудно было эвакуировать под обстрелами: ведь от укреплений ВСУ до Никольского и монастыря было совсем близко. Продукты и вода в обители были. А вот хлеба нет. Монастырская пекарня сгорела при обстреле.
Жителей в Никольском осталось немного. Рискуя жизнью, они приходят в монастырь за водой, продуктами, лекарствами. А эти-то нелюди постоянно обстреливают и саму обитель, и единственную дорогу в монастырь. Заложники у них в качестве «живого щита». В монастырь трудно доставить гуманитарную помощь, вывезти в безопасное место раненых и больных.
* * *
Обстрел обители начинался внезапно. Некоторые из беженцев не выходили из подвалов по многу дней. Те, кто решался выйти за водой, рисковали попасть под обстрел. Жертвы уже были. А сколько их еще может быть – Бог весть.
– Да они просто сатанисты, – говорят люди.
* * *
Но монастырь молится и жив. Святыню уничтожить невозможно. И монахи и монахини, и беженцы усердно молятся Матери Божией. Главный собор обители посвящен Успению Пресвятой Богородицы. И Она здесь – Святая Игумения. В Нижнем храме собора службы практически круглые сутки.
* * *
Среди беженцев была и Василиса, женщина лет шестидесяти. До войны по благословению своего духовника она вела занятия в воскресной школе в небольшом донбасском городке. В первый же раз, когда она пошла в храм на службу, Василиса попала под обстрел, получила ранение – слава Богу, легкое. Теперь она тоже не выходила из подвала. И ежедневно усердно молилась Божией Матери и угодникам Божиим. А когда вновь пришла в храм, в исполнении сестринского хора услышала окончание духовного песнопения «Воспомянем о батюшке Зосиме»:
…Воспомянем о батюшке Зосиме,
Молитвенно попросим, преклонясь.
Он завещал нам быть со всеми в мире.
И обещал быть с нами в трудный час.
* * *
Никто из беженцев не знал, когда точно появился среди них этот мальчик лет 10-12, чей он, как его зовут. Но вот уже недели две он был вместе со всеми. Помогал каждому, чем мог. Подбадривал. Улыбался, шутил.
– Что-то мы тебя в Никольском никогда не видели, – говорили сельчане. – Может ты из Волновахи?
Мальчик молчал.
– И мы тоже, – говорили беженцы из Волновахи.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась одна бабуля.
– Иоанн я. Зовите Ванечкой.
И это ласково-домашнее – «Ванечка» – еще больше расположило к нему людей.
– Чей же ты: ни родителей, ни бабушки или дедушки рядом с тобой нет?
– Божий! – улыбался Ванечка.
* * *
Ванечка появлялся и уходил. Вновь появлялся и вновь уходил.
– Да не сон ли это? – говорили одни.
Уже который год шла война в Донбассе. Люди настрадались.
– Да какие сны сейчас? – говорили другие. – Всё, всё отняла у нас война. И сны тоже.
– Не Ангел ли это? – говорили третьи.
– Да нет, хлопец это, настоящий хлопец, – вступила в разговор бабушка, постель которой размещалась в самом дальнем углу. – На днях захотела чайку попить, а встать не могла.
– И что? – заинтересовались соседки.
– А то, что Ангелы – духи бесплотные, невидимые для наших глаз, и потому помощь их зачастую невидимая. Хлопчика этого, Ванечку, мы все видим каждый день. И на руку я его оперлась, теплую человеческую руку, и с помощью Ванечки подошла к столу, выпила чаю.
* * *
Ванечка и воду приносит пожилым людям, и иной раз положит прямо в ладошки просфору. Те, что пекли монахини и трудницы в своей пекарне, уже давно должны были закончиться. А эта, в ладошке, – словно только испеченная. И это не только радость и поддержка пожилому человеку. Это – настоящее чудо во время войны.
* * *
В июне 2022 года военнослужащие и спасатели Донецкой Народной Республики под огнем ВСУ смогли эвакуировать из монастыря стариков, монахинь и инвалидов. Дорога через войну была тяжелой. Но все в автобусе верили, что Победа близка. Ехали с Иисусовой молитвой. И вновь, как многих в монастыре, она спасала при обстрелах. И еще беженцы с теплотой вспоминали Ванечку.
* * *
И вот автобус, как Ноев ковчег в пучине войны, доставил их всех в безопасное место. Василиса, которая после долгих лет разлуки надеялась наконец увидеть дочь и внуков в Донецке, спросила:
– А где же наш Ванечка? Почему его нет с нами? Ведь Ванечка вроде сирота? Почему он остался в монастыре?
Одна из монахинь сразу поняла, о ком идет речь.
– А Ванечка остался в монастыре других беженцев утешать и поддерживать.
Монахиня протянула Василисе иконку святого праведного Иоанна Кронштадтского.
– Старец Зосима очень почитал и молился Кронштадтскому пастырю всю жизнь, и всех благословлял молиться.
– И я буду молитесь, – с благодарностью принимая иконку, промолвила Василиса.
– А ведь и у нашего дорогого батюшки Зосимы, – улыбнулась монахиня, – мирское имя Иоанн. Ваней, Ванечкой его звали до монашеского пострига.
И добавила:
– Ему мы тоже усердно молимся. Хотя и не прославлен он пока в лике святых. Молимся и поем в духовном песнопении:
… Он завещал нам быть со всеми в мире.
И обещал быть с нами в трудный час.
И тут только к Василисе пришло озарение:
– За обыкновенным мальчиком, – с радостью думала она, – скрывается великая духовная Реальность. Ванечка – это Зосима! Молитвы становятся явью. Старцу Зосиме молятся. Он сам к нам приходил!
* * *
Здесь, в монастыре, а теперь после беседы с монахиней Василиса, по-настоящему поверила в реальное присутствие в нашей жизни небесных молитвенников и заступников. Поверила, что благодаря им живет и побеждает Россия. Наше земное Отечество, которое однажды князь Вяземский назвал «вечностью на земле».
– Приезжай к нам, сестра, в мирное время, обязательно приезжай! – сказала монахиня Василисе.
И повторила:
– Приезжай к нам, сестра!
* * *
Стоят посреди степи в далеком донбасском селе две обители: мужская и женская. Стоят как духовные крепости. Как осознанный вызов силам беспредела и зла. И сам Донбасс, и враги его прекрасно понимают цену этому самоотверженному вызову. Беженцы, Бог даст, приедут сюда в мирное время. Приедут в обитель старца, приедут к Ванечке. Ведь для всех них обитель батюшки Зосимы теперь как дом родной, а с его насельниками и насельницами, с которыми породнила война, они как одна семья. Приедут. Вспомнят вместе, что пережили. И вместе помолятся за любимый, настрадавшийся Донбасс.
* * *
Вот такую легенду передают из уст в уста жители воющего Донбасса. Я благодарен Вере и Надежде, которые поведали мне ее в одном из подмосковных храмов. А мысль о рассказе, полагаю, внушил мне сам старец Зосима, Ванечка. Когда я поделился этой историей со своим другом, он сказал:
– Спасибо, брат! Ванечка в этой истории такой реальный, совсем живой, в него веришь. И то, что он остался в монастыре утешать беженцев очень правильно: война не кончена, и без Ванечки не закончится. Ванечка защищает Донбасс и Россию. А нам – новых Ванечек рожать.
